У России один путь – японский

Заявления властей о необходимости новой индустриализации начинают обретать очертания. 11 мая, выступая на Съезде машиностроителей России в Тольятти, премьер Владимир Путин анонсировал новую федеральную целевую программу (ФЦП) "Развитие отечественного машиностроения и инструментальной промышленности на период 2011-2016 годов". По словам главы правительства, в ближайшие десять лет Россия должна войти в пятерку ведущих экономик мира, а доля высокотехнологичного в общем объеме производства должна возрасти с нынешних 12% до 35%.

Родом из СССР

По данным Росстата, по итогам 2009 года степень износа основных фондов в отечественной экономике превышала 45%, в ряде ключевых отраслей – добыча полезных ископаемых, транспорт и связь, производство и распределение электроэнергии, газа и воды и т.д. – износ приближался или превышал 50%. Хуже всего ситуация с основными фондами обстоит именно в станкостроении – за последние двадцать лет инвестиции были практически на нуле. Итог известен – производительность труда отечественных предприятий в разы отстает от западных.

Как государство намерено исправлять ситуацию, станет полностью ясно после обнародования новой ФЦП, но общие представления можно получить уже сейчас. Власти собираются упростить доступ на рынок новых технологий – премьер заявил о необходимости снижать пошлины на уникальное машиностроительное оборудование, которое не будет производиться в России в ближайшие годы. Минпромторгу поручено проанализировать, какие технологии выгодно закупать за рубежом, а какие производить самим.

Чтобы поддержать свое производство, государство только в 2011 году направит на финансирование НИОКР по разработке станочного оборудования более 1 млрд руб. В период с 2011-го по 2015 год более 14 млрд рублей будет выделено создание и развитие производств в области двигателестроения.

Постиндустриальная липа

Концепция постиндустриального общества (какой ее видел автор – профессор Дэниел Бэлл) предполагает совершение научно-технического переворота, в результате которого и продукты потребления, и новые средства производства будут делать не люди, а машины. За человеком останется лишь контроль над машинами и разработка новых, еще более хитроумных роботов. К этому, в общем, и шло, если бы в 80-х не выяснилось, что можно поступить проще – перенести производства в страны с дешевой рабочей силой. А критерием "постиндустриальности" был взят формальный показатель – постиндустриальной решено считать экономику, где доля услуг заметно превышает половину ВВП.

Правда, быстро выяснилось, что доходы от продажи услуг и интеллектуальной собственности не могут покрыть расходы на импорт промышленных товаров с трудовой периферии. Американская экономика не первый год страдает от огромного дисбаланса внешней торговли ($497,8 млрд в 2010 году) и бюджетного дефицита ($1,294 трлн по итогам 2010 финансового года). Власти страны подумывают о том, как вновь сделать конкурентоспособным собственное производство. Президент Барак Обама зимой, выступая перед Конгрессом, обозначил задачу в течение пяти лет удвоить экспорт из США и создать в промышленном секторе два миллиона рабочих мест.

Конечно, новая индустриализация несет с собой множество рисков – Запад неспроста переводил производства в Азию, вместе с заводами и фабриками Европа и США перенесли туда весь комплекс своих экологических, социальных и иных проблем. Вернуть производства – значит вновь встать перед вызовами прошлого века – от загрязнения окружающей среды до социального противостояния между рабочими и владельцами предприятий.

В одну воду дважды

Но у России другая ситуация: страна никуда не переводила свои производства, она их утратила в ходе реформ. Сырьевая экономика позволяла последние два десятилетия мало обращать внимания на то, что творится в обрабатывающем секторе. Как теперь быть?

Эксперты Центра макроэкономического анализа и краткосрочного прогнозирования (ЦМАКП) отмечают, что в российской экономической элите сформировались две партии – условно их можно назвать блок сторонников финансовой стабилизации и адептов новой индустриализации. Первые делают ставку на сбалансированный бюджет, приватизацию госактивов и привлечение прямых иностранных инвестиций, не исключая, что в этом случае нам удастся повторить опыт Китая. Вторые выступают за массированную индустриализацию по японскому образцу – через масштабные, в том числе государственные инвестиции в гигантские предприятия типа дзайбацу.

История знает только два случая, когда аграрные страны совершали индустриальный прорыв без посторонней помощи – это Япония второй половины XIX века и СССР в первой половины ХХ века. Конечно, и Япония и СССР активно привлекали иностранные технологии и специалистов, но делали это за свой счет, часто вопреки политической воле партнеров. Чего не скажешь о Южной Корее, Тайване, Сингапуре и Гонконге, чьи экономики по политическим же причинам заботливо взращивали Соединенные Штаты, предоставляя своим подопечным льготные кредиты, безвозмездную помощь (порой более 50% бюджета страны), передавая технологии и открывая рынки.

Собственно, поэтому вариант индустриализации "как в Южной Корее" для России является неприемлемым, как, впрочем, и китайский. Китайцы нащупали болевую точку западной экономики – постоянную потребность в дешевом труде и новых рынках – и пользуются этим на всю катушку.

В распоряжении наших властей таких рычагов влияния нет. Остается японский вариант, который тоже несет в себе немало издержек в виде нарастания госдолга и бюджетного дефицита. К тому же успех японской модели в решающей мере зависит от качества государства. В нашем случае административные риски могут погубить всю затею.

Поэтому заявления властей о том, сколько денег будет направлено в тот или иной производственный сектор, сами по себе оптимизма не взывают. Беда нашей экономики – не в дефиците средств, а в системе их распределения. Если он не будет скорректирован, то итогом новой индустриализации может стать рост числа долларовых миллиардеров и очередное удвоение, или утроение их совокупных капиталов.

Исчтоник: rian.ru